Бабочки
Брянщина. Зловещие, суровые брянские леса. Евсей знал их, как свои пять пальцев и, будучи проводником в партизанском отряде товарища Парфенова, не имел права на ошибку. Он бороздил их снова и снова, освежая в памяти пути, тропинки, землянки, служившие красноармейцам укрытием и чуя след дикого зверя, обходил стороной его логово. Знатный охотник, Евсей, всегда был на хорошем счету у партизан. Он и добычу выследить сможет и подстрелить аккуратно, не спугнув, и приготовить мастерски в походных условиях, не привлекая внимания ни зверя, ни фашистов, снующих повсюду. Вечерами у костра, поглаживая свою окладистую бороду, Евсей любил рассказывать разные истории, приключившиеся с ним во время охоты. Бойцы от смеха катались по земле, Евсей был доволен, говорил, что боевой дух поднять - это самое главное, а чем еще, как ни отменной едой и веселой байкой.
Ранним утром, когда раскаленное зимними морозами солнце только-только поднималось из-за горизонта. Евсей выбрался из партизанского укрытия разведать предстоящий путь до близлежащей деревни с нашими, куда направлялся отряд Парфенова. Проходя километр за километром, Евсей осматривался, оглядывался, примечал. Устроив привал, он растянулся на сломанном ельнике, и тут шелохнулась ветка, одна, другая, третья. Евсей прижался к земле насколько это было возможно мужчине его комплекции и замер. Тихо-тихо отодвинулся камень, закрывавший вход в пещеру, заваленную ельником. Оттуда осторожно протискиваясь, выскользнул мальчонка лет 11, щуплый в огромном картузе с красной звездой. Не слышно ступая на ветки ельника, он также тихо задвинул камень обратно, потянулся, проморгался с не привычки на свету, подбоченился и застыл. Его рука потянулась к поясу, где висел наточенный и бликовавший на солнце топор - он увидел глаза Евсея, следившими за ним. Евсей, поняв, что его раскрыли, широко улыбнулся и вышел из своего укрытия.
- Привет, малец, - сказал он, протягивая мальчонке большую теплую ладонь.
- Здрасте, дяденька, - мальчишка пожал его руку.
- Ты как здесь оказался-то?
- Прячемся.
- Понятно. Лучше места не нашли?
- А где еще? Деревню немцы спалили вместе со всеми нашими. Нам с сестрой повезло: в лесу были. Вернулись - только щепки остались. Вот и пришлось вглубь уйти, а как понял, что заплутали, обосновались здесь. Спасибо, вот эту пещеру нашли, замаскировал, как смог. А вы дяденька кто?
- Я, малец, партизан, Евсеем кличут.
- А тебя?
- Митькой.
- Что пойдем в отряд тебя отведу, там-то получше будет. Собирайся. Завтра переправим с отрядом к нашим в деревню. Там и обоснуетесь, пристроим вас к кому-нибудь.
Митька метнулся обратно к пещере, стал отодвигать камень, как оттуда послышался слабый писк. Он оглянулся на Евсея.
- Маруся проснулась Сестренка. Она маленькая совсем.
Выйдя на свет, девочка лет трех, огляделась. И увидев незнакомца, спряталась за Митьку.
- Не бойся, глупенькая. Теперь все хорошо будет, - ободрил ее Митька.
Евсей же, пытаясь как-то расположить малявочку к себе, достал из заплечной котомки, скукоженное от холода малюсенькое яблоко, и, протягивая девочке, ласково приговаривал:
- Бери-бери, крошечка.
Девочка опасливо посмотрела на Евсея, потом перевела взгляд на Митьку.
- Я бабочек хочу.
Митька дернул ее за рукав:
- Бери, глупая, ешь, - ругнулся Митька.
Она упрямилась.
- Нет, я бабочек хочу, - капризничала девочка. потирая сонные глазенки.
Евсей задумался, рассматривая детей, и заметил, что они не были истощены. Малышка достаточно упитана, да и на мальчике не была заметно следов голода. Голодные хватают все, что предложат. А тут! Посмотри, какая цаца! Яблоко, да еще зимой. А она про каких -то бабочек лопочет. Может это от страха, успокаивал себя Евсей. Ребенок, что с нее взять.
- Ну, давайте, собирайтесь-ка живее. Замерзнете,- и он направился в пещеру, чтобы помочь детям собраться.
- Не надо, я сам, - перегородил дорогу Евсею Митька.
- Э-э, малец. В чем дело? Уж не прячешь ли ты там фашистов? - хмуро пошутил Евсей.
Митька, испугавшись, отступил.
- Да, ладно не бойся, шучу. Давай помогу, так-то ведь все быстрее будет. Что там у вас? - и Евсей шагнул в пещеру.
Теплым, спертым запахом пахнуло на него, в пещере было темно. Не мудрено, что Митька постоянно щурился на свету: привыкнуть никак не мог.
- Сколько вы здесь? - спросил он осматриваясь.
- С лета, - спокойно ответил Митька.
- С лета? Да, как вы выжили-то? Ели что?- удивился бывалый охотник.
- Бабочек, - опять пробормотала девочка.
Евей пристально посмотрел на нее, на Митьку.
- Каких еще бабочек? О чем это она?- разозлился Евсей, досадуя, что не понимает, о чем идет речь.
-Да, не берите в голову, дяденька. Мелкая еще. Болтает что-то.
Пройдя вглубь пещеры, Евсей рассмотрел кучу ельника внутри с наваленной на нее ветошью. Очевидно, она служила им постелью. Из-за кучи выполз малыш. Он еще плохо ходил.
- О, а это что за явление? Ваш? - спросил Евсей, указывая пальцем на мальца.
- Да, да, - быстро ответил Митька, собирая пожитки.
- Это Митька нашел его, - девочка кивнула на ребенка. А как зовут его не знаем. Он плохо говорит.
- Как нашел? Где? - удивился Евсей.
- Расстреляли тут по осени обоз, - нехотя начал Митька, косясь на сестру, - а там люди, дети. Я пропитание искал, а тут вот. Все на смерть. Разбомбили. На куски все разорваны. Кто мертвый, кто полуживой, у кого ног нет, у кого все внутренности наружу. А этот вот пищит, лежит под мамкой, живой. Я оттащил ее, мертвая она. А его куда? Жалко мальца, взял с собой. Вот с нами и живет. Васькой назвали.
Пухлый малец, переваливаясь, подошел к Митьке и стал теребить его за штанину.
- Есть хочет, - прокомментировала Маруська.
- Да, да, - оборвал ее брат, - пойдемте быстрее, нас накормят. Ведь накормят, да? - и, обернувшись, он посмотрел на Евсея.
- Конечно. Пойдемте. Не бросать же вас здесь, - и он погладил Марусю по голове.
- Накормят. Накормят, - запрыгала та и захлопала в ладоши. - Ба-боч-ка-ми!
- Да, черт, - не выдержав, заревел Евсей. - Какими еще бабочками?
- Вот такими, - и Маруся протянула ему что-то, что все время теребила своими детскими ручками. В темноте Евсей не сразу разглядел. Поднеся ближе к лицу, он с ужасом отдернул руку. На его ладони лежали кости человеческой кисти. Внутри все похолодело. Отшвырнув охапку ельника, единственное, что было в пещере, он обнаружил под ней целую груду костей от таких «бабочек». Глаза его налились кровью, схватив Митьку за шиворот, он выволок его из пещеры и бросил на промерзшую землю.
- Не убивайте, дяденька, - взмолился Митька. Я бы никогда, никогда.
Евсей тряс его, как грушу, пытаясь вытрясти ответ. Из пещеры выбежала Маруся и вцепилась в брата:
- Пусти его. Пусти он хороший, пусти Митьку.
Евсей остановился, поднял и поставил мальца на землю. Тот, шатаясь, стал сбивчиво говорить:
- Они уже все мертвые были, я вам рассказывал, обоз, - сглотнув комок, застрявший в горле, начал Митька. По осени. Немцы разбомбили. А там людей много. Все мертвые. Руки, ноги оторваны, валяются везде. Мы с Маруськой летом-то ягоды искали, грибы какие, корешки. Когда силки поставлю, птаху поймаю или рогаткой собью. А тут осень навалилась, лютая. Помните? Разом все пропало, померзло. Не найти ничего. Малая совсем сникла. Чувствую, плохо дело. Пять дней не евши были. По утру пошел найти чего, а тут вот. Обоз. Обыскал все - припасов нет. Видно быстро уходили. Только бутыли с водой нашел, котелок, спички, тряпье всякое, да вот топор этот, Митька поправил его на поясе. Да еще малой с обоза живой остался. Взял его, стали возвращаться, споткнулся об руку оторванную. Ну и все: схватил, прибежал сюда костер развел, сварил. Плачу и ем, а им сказал, что бабочки, все равно не видели никогда. - Он посмотрел на сестру, - Поела она, в себя пришла, повеселела. А я стал ходить туда. Отрубал, что донести смогу: руки, ноги. Стал кормить их, а чтоб не пропали «бабочки» нашел самый дальний угол в пещере, холодный и закопал туда. Так и дотянули. Хорошо, что встретил Вас, а то уже запасы закончились, вчера последнее доели. Если б не они, я бы лучше с голоду помер, честное слово, - Митька рыдал, упав на колени, и в раскаянии бился головой о ледяную землю. Подняв на Евсея заплаканные глаза, Митька закусил губу: Кто кроме меня позаботился бы о них? Вы не думайте, дяденька, я их всех похоронил. Топором землю рубил, руками копал, а похоронил всех.
Евсей молча слушал, глядя остекленевшими глазами на Митьку.
- Почему бабочки? – наконец, очнувшись, спросил он.
- Похожи кисти рук-то на крылья бабочек особенно на тени. Мы когда еще дома жили, тятька часто нам театр теней устраивал, - и Митька скрестил кисти рук, соединив большие пальцы, а всеми остальными, производил движения напоминающие трепетание крыльев бабочки. Евсей отшатнулся.
Приведя детей в отряд, Евсей рассказал, что нашел мальцов у ельника, прятались от фрицев, сказал накормить. Митька, откусывая от ломтя пышного хлеба, глядел на Евсея. Тот, приложив указательный палец к губам, дал понять ему, что не собирается ни о чем рассказывать. Наевшись, дети сладко засопели, прижавшись друг к другу. Только сквозь сон Маруська всё лепетала «бабочки, бабочки». Бойцы улыбались, радуясь, что ребенку снится не война. Евсей так и не смог заснуть, его охватил леденящий ужас: он смотрел на маленькую осиротевшую людоедку и представлял, как она обгладывает косточки «бабочек».
После этого случая, Евсей перестал рассказывать байки у костра.
-
А вы что готовы сьесть, когда война, холод и голод, а вы ребенок?(с) спрашивает автор в анонсе произведения. Пока читатели думают, напишу, что фразы про бороздить лес со снующими всюду фашистами, не совсем удачные На мой скромный взгляд, разумеется