Большая мечта (на конкурс)

#новогодний_alterlit #Петербург #конкурс_alterlit

Когда я был совсем маленьким мальчиком и не умел отличать харассмент от холокоста  – у меня была большая светлая мечта. Я возжелал освободить кубинский народ. Строил планы, закупал оружие, соблазнял и шантажировал политиков и даже написал сочинение в четвёртом классе на тему «Преимущество марксизма в отдельно взятом государстве». Представьте бездну моего разочарования, когда я узнал об этом поганом Че Геваре, которому просто повезло родиться на полвека раньше. Случаются в жизни огорчения.

Следующая моя мечта была праздной и прозаичной. Я хотел управлять паровозом. В смысле, без гуманистического подтекста. Просто гонки. Подрезать неугодные локомотивы, вылетать на встречку, упиваться скоростью. Раскалённые рельсы, ветер, поющий голосом Мика Джаггера, сексуальные контролёрши и бутылка ямайского рома в бардачке. Я был романтик.

 Однако и эту мечту пришлось похоронить за плинтусом. Всему виной стало то чертовски страшное, чертовски безжалостное, чертовски ЧЕРТОВСКОЕ событие, которое разбило мои планы. Которое всей монгольской ордой изнасиловало моё наивное детское естество. Фигурально, конечно.

Клянусь, я не могу рассказать вам об этом ужасе не из–за сохранения сюжетной интриги, а потому что мне больно говорить о таком.

 Жизнь пошла под откос. В какой–то момент я обнаружил себя алкоголиком, прожигающим жизнь в Петербурге. Целыми днями я без дела зависал в «Англетер», как Есенин. Даже начал подумывать о карьере программиста. От полного краха меня спас крёстный дед. Именно он – бывалый человек,  в профиль неотличимый от изгиба Сибирских гор, поведал о том, как можно спасти ситуацию. Окрылённый новыми знаниями я начал подготовку к сложному ритуалу. Успеть нужно было до боя курантов.

Разумеется, в одиночку я бы не потянул такую задачу. Мне нужны были сторонники. Отпетые диссиденты, маргиналы или того хуже – либертарианцы. Именно так я познакомился с Эдиком. Он вёл небольшой блог в ЖЖ, куда документировал свою вялотекущую шизофрению. На том сдружились. Эдик был поганый человек со всех сторон. Косил под Троцкого, обходил стороной инвентарь для альпинизма и читал книги. Даже фамилия у него была какая–то кислая, желтоватая.

Мы встретились с ним перед Зимним дворцом. Оба в белых пальто посреди чёрной ночи.

– Принёс? – спросил я.

– Всё здесь, – Эдик похлопал цветастый рюкзак (не для альпинизма).

– Они отправили за тобой слежку? Эти Партийцы.

– Да поможет нам Бог, – уклончиво ответил Эдик и открыл дворцовые ворота.

Наш путь лежал к Георгиевскому залу. Именно там, в холодном сердце Петербурга, мы собирались сотворить немыслимое. Знаете все эти нелепые ритуалы: написать желание на бумажке, поджечь и выпить пепел с шампанским? Фарс. Так оно не работает. Эти схемы придумала левая оппозиция или сам Мавроди, чтобы дурачить народ. Чтобы испортить всем праздник. Нет, настоящий обряд исполнения желаний куда сложнее, куда метафизичнее.

– Там, – внезапно остановился Эдик, – охранник. Я видел.

– Как быть?

– Дальше иди сам, подготовь всё. Бери рюкзак, бери же! А я здесь разберусь.

Мне было совестно оставлять его одного, но высшая цель парой требует жертв. Последнее, что я увидел – было отчаяние на лице Эдика и ледоруб в руках охранника.

На трясущихся ногах я добрался до Георгиевского зала, расчертил соляной круг (естественно, кокаином) и принялся читать заклинания. Я едва успел закончить последнее четверостишие, когда свод Зимнего дворца обрушился россыпью осколков.

Здесь в дело вступил элемент фантастики. С неба спустился чёрный воронок. Ну, на самом деле – это всё сказки: мол, воронок чёрный и похож на катафалк. Кому вы верите? Настоящая машина представляла собой красный кабриолет. Бодрый, агрессивный и прямо–таки прожигающий ткань пространства своей помпезностью.

Из воронка вышли трое. Описывать их нет смысла: чёрные костюмы, чёрные намеренья и на всех одно лицо. Лицо Партии.

 – Прими позу проигравшего и присягни правящему пролетариату, подонок! – да, и если вы до сих пор не поняли какими ужасными они были людьми – просто вслушайтесь. Эти суки ещё и разговаривали исключительно ассонансами и аллитерациями.

«Цейтнот», – подумал я.

Партийцы надвигались стремительно, как Оттепель и неотвратимо, как Перестройка. Я хотел мысленно исповедаться, но понял, что без мемуаров тут не обойтись.

В этот роковой момент в зал вбежал окровавленный Эдик и кинул в Партийцев тяжёлую книгу. Они мгновенно забыли о нас, начли листать страницы, корчить рожи и отпускать критические комментарии.

– Что ты сделал? – спросил я.

– Я дал им «Архипелаг ГУЛАГ», чтобы выиграть время. Сейчас они начнут вносить правки, это до утра. А теперь закончи начатое.

Так я и сделал. Вытащил из рюкзака тело Ленина и положил в центр круга…

Ну, сейчас вы скажете: Павлик (а меня Павлик зовут), ну это уже бред. Как Вождь советского пролетариата мог поместиться в обычном рюкзаке? А я вам на это отвечу: вы видели того Вождя? Вы ему руку жали? Нюхали? Вот то, шо в Мавзолее – это подделка. Настоящий Ленин был лилипут из древнего пигмейского племени, просто историю пишут победители.

– Знаешь, – задумчиво сказал Эдик, – а загадывай сам желание. Я не стану.

– Ладно. А что загадать–то хотел?

– Ну, как что?! – он пожал плечами. – Свободу для кубинского народа, очевидно.

– Че Гевара?

– Че Гевара.

Я прильнул губами к алому лбу коммунистической идеологии и подумал:

«Господи! Иисус Христос! Дед Мороз! Второй Дед Мороз–Католик! Кто угодно! Пожалуйста, пусть в новом году… Пусть никогда–никогда… Ради всего святого! Пусть люди перестанут писать рассказы про COVID–19!»